«Наука о вероятности родилась, когда Паскаль и Ферма начали играть в азартные игры», - утверждал один из их современников. Задачи по теории вероятности эти двое ученых решали по переписке, а материал для нее они черпали из собственных посещений на досуге игорных домов. Из этой переписки позднее возник паскалевский трактат, «совершенно новое сочинение о случайных комбинациях, которым подчинены азартные игры».

В этой своей работе Паскаль практически полностью изгоняет из азартных игр призраки удачи и случая, заменяя их холодным статистическим расчетом, основанном на математическом разуме. Нам сейчас трудно представить, какой фурор произвело это открытие в среде игроков. Для нас теория вероятности давно стала чем-то тривиальным, и хотя в ее тонкостях по-настоящему разбираются, пожалуй, только специалисты, общий принцип понимают все. Во времена же французского математика сознание игроков было полностью поглощено представлениями о «божественном провидении», «руке судьбы» и прочих вещах, только усиливающих одержимость игрой и придающих ей дополнительный мистический оттенок. Такому отношению к игре Паскаль не колеблясь противопоставляет свой тезис: «Колебания счастья и удачи подчиняются рассуждениям, опирающимся на справедливость и ставящим себе целью, чтобы каждый игрок неизменно получал то, что ему по праву точно причитается».

В руках Паскаля математика стала потрясающим искусством предвидения. Это тем более удивительно, что, в отличие, скажем, от Галилея, французский ученый совсем не обращался к утомительным многократным опытам по выбрасыванию костей огромными сериями, на что уходила масса времени. По мнению Паскаля, искусство математического рассуждения тем и отличается от простой статистики, что добывает свои результаты не из опыта, а основывается на «предвидении разума», то есть на чисто мыслительных построениях. В результате «...строгость математики сочетается с неопределенностью случая. От этой двойственности наш метод заимствует свое нелепое наименование - «математика случайного». Позднее за открытием Паскаля в науке закрепилось не менее курьезное название - «метод математического ожидания».

Деньги, поставленные игроками на кон, писал Паскаль, уже не принадлежат им. Однако, теряя энную сумму, игроки взамен кое-что приобретают, хотя большинство из них об этом даже не догадывается. Правда, это нечто - абсолютно виртуальное, его нельзя пощупать или положить в карман, а чтобы его вообще заметить, игрок должен обладать определенными интеллектуальными способностями.

Речь идет о приобретенном «праве ожидания закономерного выигрыша, который может дать случай согласно начальным условиям – ставкам». Не очень-то обнадеживает, – скажет кто-то. Однако кажущаяся сухость этой формулировки пропадает, стоит только обратить внимание на словосочетание «закономерный выигрыш». Оказывается, ожидание выигрыша вполне оправданно и справедливо. Другое дело, что человек с более горячим темпераментом в этой фразе скорее обратит внимание на слова «случай» и «может дать» (а, значит, может и не дать).

Используя свой метод «математического ожидания», французский ученый скрупулезно просчитывает конкретные величины «права на выигрыш» в зависимости от тех или иных начальных условий. Так в математике появляется совершенно новое понятие права, отличное от аналогичных понятий юриспруденции или этики.

Результаты этих исследований Паскаль обобщил в виде так называемого арифметического треугольника, состоящего из числовых рядов. Если уметь им пользоваться, можно безошибочно определять вероятность того или иного выигрыша.

Для непосвященных же «треугольник Паскаля» выглядел скорее как магические таблицы каббалистов или как загадочная буддийская мандала. Непонимание необразованной части публики даже породило в 17-м веке нелепый слух о том, что с помощью «треугольника Паскаля» можно предсказывать мировые катастрофы и природные катаклизмы самого отдаленного будущего. Вообще же, выкладки теории вероятности, представленные в виде графической таблицы или фигуры, да еще и неоднократно подтвержденные реальной игрой, вызывали у полуобразованной части игроков едва ли не религиозные чувства. Однако не нужно путать теорию вероятности с тем, чем она не является по определению. Чего не может дать «треугольник Паскаля» – так это знания будущего игрового расклада в одном конкретно взятом случае. Такими вещами действительно управляет слепой рок, – и с этим Паскаль никогда не спорил. Теория же вероятности становится полезной и применимой только по отношению к длительной серии случаев.

Теория вероятности становится полезной и применимой только по отношению к длительной серии случаев. Вот тогда числовые вероятности, ряды и прогрессии, постоянные и заранее известные, могут склонить решение грамотного игрока в сторону той или иной ставки.

Открытие Паскаля становится еще более удивительным, если учесть, что его знаменитый треугольник много веков назад существовал уже у мусульманских математиков некоторых религиозных орденов. Причем доподлинно известно, что европейцу 17-го века Паскалю просто неоткуда было почерпнуть эти сведения. Все это лишний раз доказывает, что математические закономерности любого процесса всегда одни и те же, независимо от времени и пространства, а также от прихоти так называемого Случая. Понимание этого факта, глубоко и эмоционально прочувствованное в свое время также и философами-пифагорейцами, повергало их в настоящий мистический экстаз…

В игорных домах и аристократических особняках современной Паскалю Франции то тут, то там все чаще стали возникать схожие затруднения, связанные с игрой и вызывавшие бурные споры. Среди них встречалась и задача, предложенная молодому Блезу одним из его друзей-аристократов. Задача касалась игры в кости, и в ней спрашивалось, сколько серий бросков теоретически потребовалось бы для того, чтобы шансы выиграть (две шестерки) превысили вероятность всех прочих исходов вместе взятых. Все это совсем не так сложно, как может показаться дилетанту. Нетрудно заметить, что при игре с двумя костями существует всего 36 возможных комбинаций цифр, и только одна из них дает двойную шестерку. Любому здравомыслящему человеку после этого становится понятно, что при однократном бросании имеется всего-навсего один шанс выиграть против 35. Результат этих несложных расчетов способен повергнуть в уныние не одного поклонника игры в кости, но, с другой стороны, насколько же возрастает экстаз тех счастливцев, выбрасывающих две «шестерки», зная, какое чудовищное число противоположных исходов противостояло их удаче!